Отель разбитых сердец

Мария ГАНИНА

В пятнадцатом веке, когда Колумб еще только собирался открыть Вест-Индию, а коренное население Америки даже не предполагало, что будет называться индейцами, дворец, в котором теперь расположен отель «Даниэли», уже был построен. Этот дворец принадлежал семье Дандоло, давшей Венеции четырех дожей. В отель здание на набережной Скьявони было превращено лишь в 1822 году. Теперь «Даниэли» состоит из трех зданий. Самая старая часть гостиницы больше всего ценится французами и прочими любителями аутентичности. Словосочетание «дух истории» здесь вовсе не кажется банальным. Второе здание, построенное в XIX веке, любят сами итальянцы: оно, как объясняют служащие отеля, кажется им гораздо современнее. А самая недавняя пристройка, сделанная в имперском стиле, наиболее популярна у американцев, которые вообще очень подозрительно относятся к «духу истории».

Интерьер подавляет своим величием. Это настоящая роскошь, стопроцентная старина и – то, что далеко не всегда сочетается с роскошью, – большой вкус. Холл украшают классические колонны и мраморная лестница, укутанная ковром. Она уводит постояльцев на три этажа вверх. Скульптуры, резные арочные проемы, карнизы и балкончики, канделябры и необъятные вазы с цветами создают впечатление чрезмерности. Здесь всего ровно столько, чтобы ощутить себя не просто туристом, а особенным гостем Венеции: утонченным, богатым, посвященным в ее тайны.

Расписной потолок, антикварная мебель, тяжелые бархатные портьеры, зеленый мрамор ванной комнаты в номере люкс, вид на вечную лагуну в окне позволяют почувствовать себя в девятнадцатом, а то и в пятнадцатом веке и примерить великие истории любви, которые разыгрывались в стенах этого отеля.

Вся история «Даниэли» – как и вся история Венеции – связана со страстями, литературой и искусством.

Первая в Венеции опера – «Похищенная Прозерпина» Клаудио Монтеверди – была поставлена именно здесь, во дворце Дандоло, еще в начале сороковых годов XVII века. Монтеверди в то время занимал должность капельмейстера в соборе Святого Марка, что в двух шагах от дворца. Венецианская Опера открылась лишь в 1637 году, а до этого представления проходили в частных дворцах.

И это было лишь начало романа будущего «Даниэли» с искусством и литературой. Роман получился довольно скандальным. Но в Венеции иначе и не бывает: все на пределе, если ревность – то как у Отелло, если любовь – то безумная, если измена – то такая, о которой потом будут судачить сотни лет.

Здесь, в собственном сбывшемся сне, Пруст писал «В поисках утраченного времени». Любовь к Венеции осталась с ним на всю жизнь: «Даже если на дворе бушевала буря, названия «Флоренция» или «Венеция» влекли меня к солнцу, к лилиям, к Дворцу дожей и к Санта-Мария-дель-Фьоре». Пруст говорил, что образы Венеции дали ему столько радости и уверенности, что он стал безразличен к смерти.

Может быть, именно на этой террасе Байрон слышал в плеске волн строки своего будущего «Чайльд Гарольда»:

...Где – зрелище единственное в мире!
– Из волн встают и храмы и дома,
Там бьет крылом История сама,
И, догорая, рдеет солнце Славы
Над красотой, сводящею с ума,
Над Марком, чей, доныне величавый,
Лев перестал страшить и малые державы.

Томас Манн и Вагнер, Диккенс и Штраус – всех их помнят стены «Даниэли». Но самыми известными постояльцами отеля стали не великие люди, а великие страсти: здесь Габриеле Д'Аннунцио полюбил Элеонору Дузе, а Жорж Санд изменила Альфреду де Мюссе.

Жорж Санд говорила сама о себе: «Ты выпила бы кровь своих детей из черепа своего лучшего друга и ничего бы не почувствовала, разве что боль в животе». Яркая, страшная женщина, чьей главной заботой был эпатаж. Одна из любовниц Жорж Санд называла ее «ходячей могилой». Любовные связи Санд лучше всего были описаны Листом: «Она поймает бабочку, посадит ее в клетку и будет кормить травками и цветочками. Это период любви. Потом она насаживает бабочку на булавку, следя за ее судорогами, – поскольку мадам Санд всегда рвет со своими любовниками первой. А потом она расчленяет бабочку и готовит её для своей коллекции героев романа». С Альфредом де Мюссе Жорж Санд поехала в Италию в 1833 году. В Венецию они прибыли в январе 1834-го и остановились в номере 10 отеля «Даниэли». К этому времени де Мюссе и Санд занимались в основном тем, что ссорились и устраивали оргии. Но чаще все-таки ссорились. Он называл ее «воплощенной скукой», «глупой бабой». Очевидцы утверждают, что Мюссе сам был виноват в происшедшем. Однажды, сидя на террасе «Даниэли», он сказал ей: «Прости, Жорж, но я ошибся. Я не люблю тебя». Она ответила: «Мы друг друга не любим. И никогда не любили». Надо ли удивляться, что как только де Мюссе заболел – высокая температура сменялась долгим бредом, и четверым мужчинам приходилось держать его, потому что он все время порывался куда-то идти, – Жорж Санд немедленно обратила внимание на его лечащего врача. Молодой венецианец Пьетро Паджелло был глуповат, но красив как бог. Санд влюбилась. Однажды ночью она написала письмо – на трех страницах, и все о любви! – и наутро, дождавшись, когда Паджелло придет проведать больного де Мюссе, передала врачу ненадписанный конверт. «Кому это?» – спросил Пьетро. Санд рассмеялась, взяла конверт из его рук и надписала: «Глупому Паджелло». Легенда гласит, что писательница сбежала с глупым Паджелло, оставив де Мюссе одного метаться в бреду в десятом номере «Даниэли».

Реальность отличалась от легенды. Впоследствии Санд писала своему бывшему любовнику: «Что ж, adieu прекрасному стихотворению нашей священной дружбы и той идеальной связи, которая возникла между нами троими...» Альфред де Мюссе сам дал согласие на новую связь Жорж Санд. Но вскоре ревность начала изводить его.

Однажды утром, проснувшись, он увидел в соседней комнате столик, на котором еще стояла чайная чашка.

«Ты пила чай?» – спросил он у своей бывшей любовницы.

– «Да, с доктором». – «А почему только одна чашка?»

– «Вторую уже убрали». – «Убрали! Ты лжешь. Вы пили из одной чашки». – «Даже если и так, – холодно ответила Жорж Санд, – тебе не должно быть до этого никакого дела. Мы с тобой уже не любовники».

В марте де Мюссе уехал из Италии, а Жорж Санд осталась с Пьетро Паджелло в Венеции. Но из «Даниэли», где все напоминало ей о предыдущем любовнике, она переехала в дом Пьетро. Их связь, основанная только на страсти, быстро завершилась: Санд не хватало ядовитого ума де Мюссе, бурных ночей в «Даниэли», маленьких безумств. Тихая семейная жизнь с глупым Паджелло не входила в ее планы.

А десятый номер, оставшийся почти таким же, как и сто с лишним лет назад, приобрел скандально-романтическую славу. Ходят слухи, что Элизабет Тейлор провела в нем по крайней мере два из своих многочисленных медовых месяцев.

А когда актриса Жанна Моро вошла в состав знаменитой Академии изящных искусств, на пресс-конференции, посвященной этому событию, выступил ее давний любовник, модельер Пьер Карден. Совершенно неожиданно для всех присутствующих он начал рассказывать, как много лет назад в отеле «Даниэли», в той самой комнате, где жили де Мюссе и Санд, он, Карден, занимался любовью с Жанной Моро. «Существует ли более прекрасный повод для того, чтобы жить?» – задал Карден риторический вопрос. «У тебя прекрасная память», – смущенно ответила Моро. Конечно. Ведь Венецию забыть невозможно.

Другая известная история, связанная с «Даниэли», тоже весьма романтична. «Самый сильный человек – самый одинокий», – любила говорить одна из величайших актрис девятнадцатого века, итальянка Элеонора Дузе. Ее нельзя было назвать одинокой: среди ее поклонников были Джордж Бернард Шоу, Антон Павлович Чехов и Габриеле Д'Аннунцио, известный поэт, романист и – под настроение – политик. Говорят, что Д'Аннунцио был очень некрасив, но женщины не могли перед ним устоять. Его нарциссизм оказывал на них гипнотическое воздействие. Он даже придумал свой собственный комплимент, который раздавал дамам направо и налево: «Дорогая, как вы д'аннунциальны!»

История любви Дузе и Д'Аннунцио могла быть разыграна лишь в этих невероятных декорациях. Закат солнца отражается в темнеющей воде каналов, Дузе и Д'Аннунцио случайно встречаются на узкой венецианской улочке. И вот они уже в гондоле, качаются на волнах. Чем могут заняться мужчина и женщина в Венеции? Гондола пристала к отелю «Даниэли». История умалчивает, в каком именно номере любовники провели свою первую ночь. Но их связь длилась десять лет – несмотря на все измены Д'Аннунцио и несмотря на то, что Дузе оплачивала почти все его счета. Через много лет после того, как они все-таки расстались, великая актриса призналась: «Он мне отвратителен. Но я его обожаю».

Ни Д'Аннунцио, ни Дузе никогда не забыли этой прогулки, закончившейся у отеля «Даниэли». Венецию забыть невозможно.

Венеция. Полная луна, лагуна, такая зелёная под солнечным светом и такая чёрная по ночам. Улыбка венецианского льва. Голуби. Неровные плиты базилики Сан-Марко.

Луна уходит, крылатый лев с колонны над Сан-Марко зевает и засыпает, прохожие исчезают, звезды гаснут. Голуби видят во сне туристов, туристы – Венецию. Не спит только темная, вечная вода, в которой плещутся все «люблю» и «прощай», упавшие в эти каналы за долгие века. И не спят постояльцы десятого номера «Даниэли».

 

Источник информации:

По материалам журнала «Вояж».