Журнал «Сумбур»
smbr.n-t.ru: Журнал «Сумбур»
Организованная преступность в Японии называется Якудза. Она возникла в VIII веке. В 1992 году, впервые в истории страны, был принят закон, объявивший борёкудан (бандитские шайки) вне закона. А через год после этого одна из группировок опубликовала книгу под названием «Как обойти закон».
Автор истории «Интерпола» Фентон Бреслер утверждает, что корпоративный доход двадцати трёх группировок, составляющих Якудзу, самый высокий в стране: в 1990 году он составил 8,95 миллиардов долларов, что в восемь раз превышает доход компании «Тойота», занимающей вторую позицию. В одежде японские гангстеры подражают американским из кинофильмов 50-х. Мощь Якудзы начала стремительно расти в конце второй мировой войны с закупки огромных партий амфетамина для американских солдат. Сейчас Якудза – крупнейший поставщик наркотика super speed, популярного на западном побережье США.
...Человек, удирающий от мафии, звонит в твою дверь не каждый день. Но когда My оказался у меня дома – прямиком из аэропорта, с огромным баулом, прихрамывая и потирая больное плечо, – я еще ничего о его связях с Якудзой не знал. В довершение к физическим увечьям My едва говорил по-английски, его акцент не понял бы и японец, и был без гроша в кармане. Трудно сказать, что он хорошо подготовился к жизни в чужой стране.
А он явно намеревался остаться в Англии надолго. Делать бизнес и, как он сам дополнил, «все такое». Что именно – пока непонятно, нужно время освоиться. Я попросил Дзуна, своего приятеля-японца, пригласить My на прогулку с заходом в паб. Я надеялся, что ему удастся вытянуть из молчаливого земляка хоть какое-то объяснение тому, почему человек, с которым я был весьма шапочно знаком в Японии, неожиданно принял мое стандартно вежливое приглашение (обычные слова на прощание: «будешь в Лондоне, можешь остановиться у меня»).
В общем, мне было любопытно. А на следующий день на автоответчике я нашел сообщение от Дзуна: «Ты что, он из Якудзы! И он скрывается от них!!!». Вот оно что. My, оказывается, связан с мафией и бежит от нее на другой конец света. Это было бы даже романтично, если бы не выглядело, как клише из сомнительного боевика.
Якудза прочно обосновалась в Японии много сотен лет назад. Банды существовали еще в XVII веке. Они зародились в кварталах красных фонарей средневековой Японии, но стремительно «поднялась» Якудза только в нашем веке: когда самураи побросали свои мечи и вступили на путь большого бизнеса, у членов Якудзы появилась возможность занять освободившуюся нишу, назначить себя преемниками древних традиций и, в придачу ко всему, очень даже неплохо выглядеть. Большинство из них были и остаются оборванцами, но свой стиль у них появился.
Татуировки с изображением дракона или карпа, плывущего вверх по течению, опоясывают плечи и грудь многих Якудза. Это выделяет их из массы обывателей. Даже очень пьяный токийский подросток никогда не осмелится сделать себе наколку – после этого никакая мать не пустит своего сына на порог. Татуировка – отличительная особенность тех, кто не кланяется системе. Имеется в виду официальная система, конечно.
Впрочем, сегодня татуировки прячут под костюмами. Якудза смогли приспособиться и к экономическому буму 80-х, и к последующему снижению производства. Они вступили в класс бизнесменов, вот только методы работы они используют, как бы это сказать, более лобовые.
Я познакомился с My годом раньше, когда учился в Каназаве, маленьком заштатном городишке на севере Японии. Для развлечения горожан в городе было всего два клуба, и я облюбовал тот, что попроще, без стола для банкетов и бархатных занавесок. Хозяин клуба – плотный мускулистый и немногословный человек, из таких только гвозди делать. My, его подручный, называл хозяина просто «босс». Босс, впрочем, благоволил к скучающему «гейдзину» (иностранцу), который никому не мешал и заходил просто послушать музыку.
Мы просиживали на первом этаже часами – я, My и еще несколько молодых людей. Молодые люди обсуждали далеко идущие планы своего босса – он собирался основать музыкальный лэйбл, открыть сеть новых клубов по стране. Размах впечатляющий. Правда, мне тогда казалось, что все это слегка раздуто, но, как выяснилось, Якудза любят играть в эти игры. А они были именно Якудза, утверждал Дзун – он прибежал ко мне буквально через час после своего истерического сообщения на автоответчике. «Знаешь, почему он хромает? Босс спустил его с лестницы.»
– И за что?
– Не говорит, но мне почему-то кажется, что он еще легко отделался. Этот его босс замешан в серьезных делах. Он даже сидел, чтобы кого-то прикрыть. Да и сам чуть не убил кого-то. Говорит, дело связано с большой политикой. Точно тебе говорю!
– Я не заметил у него наколок... Или мне надо раздеть его догола? – я хотел немного снять напряжение.
– Ты просто не можешь понять! У них это все очень серьезно...
В тот день Дзуну было явно не до шуток. А когда через несколько месяцев я рассказал эту историю Эйдзи, владельцу бара в Сибуя, модном районе Токио, тот тоже набросился на меня:
– А ты думал, это сказки? Якудза действительно существуют, и вот тебе мой совет: лучше держись от них как можно дальше. Это махинаторы и бандиты. Они только играют в самурайские традиции, а на самом деле это обычные уголовники...
При этом они постоянно твердят о чести и достоинстве, жертвенности и преемственности традиций. Эйдзи знает эти «традиции». По соседству с ним находится бар и караоке-клуб. «На самом деле это не бар, «масажный салон» с номерами. Вот им и приходится платить.» – Платить? – «Ну, конечно, – «крыше». Хозяева караоке тоже отстегивают. Так спокойнее. Перестанешь отстегивать – абунай!» «Абунай» – так мать кричит несмышленому ребенку, который тянет ручки к электрической розетке. Такая картина.
Чуть дальше по улице – зал игровых автоматов «пачинко» звенит и клацает шестеренками. Это японская разновидность пин-бола (его еще называют «китайский бильярд») – и довольно примитивная разновидность: не требуется ни ума, ни сноровки. Внутри – ряд автоматов, а напротив сидят японцы в клубах табачного дыма и каждый сжимает в руках по ведру с металлическими шариками. Эти шарики в конце игры можно обменять на предметы ширпотреба. Раньше залы «пачинко» контролировала Якудза. Сейчас это, скорее всего, сфера корейской мафии.
Рэкет Якудзы распространяется не только на дешевые бордели, охватывает не только городское дно. Они открыли охоту и на более крупную рыбу: в новой Японии как раз нарождается новое племя деловых людей. Крупным японским корпорациям – и старым, и новым – есть кого опасаться: в стране насчитывается более трех тысяч преступных группировок.
Например, «сокия» – так называется одна из этих группировок – занимается тем, что срывает ежегодные заседания акционеров компаний, если те вовремя не заплатят выкуп. Другие специализируются на решении хронической проблемы долгов, оставшейся после строительного бума 80-х: платят пятую часть от суммы долга банку, которому хоть как-то надо следить за балансом, а затем приступают к прямому вымогательству и угрозам.
Но несмотря на то, что члены Якудзы вступили в большой бизнес и остепенились, такие люди, как Дзун – молодые, получившие европейское образование апологеты стремительно распространившейся по стране молодежной культуры, – такие люди считают Якудзу атавизмом. С их точки зрения, в современной Японии не должно быть места бандитам с самурайскими комплексами и страстью к марким белым костюмам и дурацким темным очкам. Новая Япония (многих ее заезжих представителей мы каждый день видим на улицах), супермодная и суперстильная, подстриженная по последней сумасшедшей моде и рвущаяся вперед, видит в Якудзе в лучшем случае навязчивый декаданс, в худшем – отвратительный анахронизм.
А они считают себя семьей. Боссы называют себя «отцами» или «родителями», а мелкую сошку – своими детьми. Чтобы прочувствовать атмосферу, можно посмотреть фильмы Такеши Китано, главного японского режиссера кровавых гангстерских драм («Сонатина», 1993 или «Фейерверк», 1997), или фильм «Черный дождь» американца Ридли Скотта с Майклом Дугласом, где действие происходит в Токио. В них есть все: и жесткая иерархия, и сыновья преданность. Но Масахиде, молодой адвокат из Кобэ, города в центральной Японии, считает, что если начать разбирать каждый случай в отдельности, выйдет, как ни крути, что Якудза – сборище самых обыкновенных бандитов. «Как еще я могу назвать людей, которые занимаются вымогательством, шантажом, грабежами и убийствами? Убивают они, как правило, друг друга, но в перестрелке гибнут невинные люди. Бандиты и есть. Бандиты, внедрившиеся в систему.
Предположим, вы хотите построить дорогу или новый супермаркет – все что угодно, а какая-нибудь старушка не хочет продать землю. В наших судах подобные дела слушаются годами, если идти законным путем. Зачем, когда проще послать пару крепких парней.» И не вздумайте вызывать полицию, это только развяжет бандитам руки. Полиция – часть все той же системы. Как и многие политики.
Нынешняя штаб-квартира Якудзы – голубая мечта любого дизайнера корпораций. В центре делового района Кобэ над хаосом перенаселенного города возвышается гигантский монолит, сверкая отполированной сталью и зеркальным стеклом. Это дом Ямагучи-гуми, одной из старейших и наиболее традиционных «семей», входящих в состав Якудзы. Маса – молодой адвокат предпочитает, чтобы его называли «на ты» – смотрит на здание с едва скрываемым презрением. Парадокс и несправедливость, по мнению Масы, состоит в том, что, подобно итальянской мафии в Америке 30-х, Якудза считаются защитниками маленького человека от могущественных толстосумов и государственных чиновников. И Якудза стараются соответствовать. Четыре года назад в Кобэ произошло сильное землетрясение. Толчки были слабее, чем при печально знаменитом землетрясении в Токио, но все-таки стихия сравняла с землей большую часть городского центра. Службы спасения оказались не готовы, и тысячи жителей остались без крова и пищи. И тогда Ямагучи-гуми, местные Якудза, сбросились на помощь пострадавшим.
Однако суть от этого не меняется. Недавно двум клиентам Масы проломили головы, после того как они перешли дорогу «не тому человеку». Маса точно знает, что три местных политика состоят на зарплате у мафии. Хорошо еще, что новая экономика – та, которой управляют молодые «новые японцы», а не ветераны в крахмальных сорочках и мешковатых костюмах, – не попала в лапы дракона. Пока еще не попала.
«К одному приятелю – у него клуб в городе – уже приходили, – говорит Маса. – И главное, я ни чем не могу ему помочь. Правда, у других моих друзей-бизнесменов пока все тихо.» Он, однако, понимает, что это, скорее всего, лишь вопрос времени. Визит к молодым и стильным, скорее всего, уже запланирован.
После нашего разговора с Дзуном му уехал. пропал он так же неожиданно, как и появился. Он вернулся в Японию – видимо, решил, будь что будет, и пусть будет так, как должно быть. Больше я о нём не слышал. Надеюсь, что ему всё же удалось открыть компанию звукозаписи, о которой он так мечтал. Это вполне вероятно; другое дело, смог ли он при этом избавиться от опеки самозванцев-самураев? Или по сей день (если жив) служит в армии под названием Якудза? Армия эта огромна – на этот счет есть вполне достоверные цифры.
В Якудзу входит около 87 тысяч человек, зарабатывающих на торговле наркотиками и оружием. Другие области их деятельности – игорный бизнес, финансовые махинации, сбор долгов, рэкет, парки развлечений, больницы и даже английские школы. Многие лидеры гангстеров входят в правительственные круги, но «пехотинцы» этой армии выживают, по словам писателя и бывшего члена Якудзы Джорджа Эйба, «используя грубую силу для достижения невозможного».
Само название происходит из карточной игры «Ойхокабу», где худшая комбинация – восьмерка-девятка-тройка, или я-ку-дза, что означает «нечто бесполезное». Большинство членов Якудзы происходят из низших слоев общества. Вступая, новобранцы приносят клятву верности «оядзи» (крестному отцу), который затем дает им в долг большую сумму денег для нанесения татуировок. Полное повиновение обязательно: долг велит совершившему ошибку произвести себе ампутацию фаланги пальца. Ошибаться можно до тех пор, пока не останется лишь указательный палец правой руки.
Члены Якудзы никогда не приносят извинений и не оправдываются. Поэтому небольшие неурядицы могут перерастать в кровопролитные войны, и тогда банды нанимают камикадзе, тепподама. Их кодекс запрещает умервщление людей, не входящих в Якудзу. Однако это вовсе не означает, что вы можете спать спокойно. Другой принцип гласит: «насиловать чужую дочь не запрещено». Так что вас предупреждали.
«Это было в 1945 году, во время американской оккупации. Еще вчера они были врагами, учителя ругали их, а теперь мы должны были их уважать. Наш класс пошел в поход с учителем, которого я уважал. Он говорил, что хоть мы и проиграли войну, мы не должны унижаться. Тут рядом остановился джип с американцами. Они спросили дорогу, и учитель заулыбался и стал объяснять им на плохом английском. За это они дали ему сигарету. После этого я перестал уважать учителей. Однажды мы с приятелем пошли на танцы, и я заметил, что один японец, вместо того, чтобы улыбаться, управлялся с американцами, как с собственной прислугой. Через два года я сменил этого человека. Всего добился собственными кулаками. Это была моя работа. Самое главное – первый удар. А если у меня был нож, а противник был безоружен, то чтобы все было честно, я давал ему нож, тут же выхватывал и царапал, чиркал по лицу. Ха-ха-ха...»
«Я из бедной семьи – тогда все были бедными. А жить, как Якудза, было проще, такая жизнь была мне по душе. Конечно, не очень приятно, когда кто-то умирает от твоих рук, но ничего не поделаешь – иначе убьют тебя. Это как на войне, твой босс – Император. Только на войне ты не знаешь, за кого отдаешь жизнь, а я всегда знал, ради кого я рискую. Сейчас, если тебе надо кого-то убить, легче всего его застрелить. Но если ты желаешь ему страшной смерти, тогда лучше – самурайским мечом. Втыкаешь в шею, прямо под ухом, и кровь хлещет фонтаном. Это также лучший способ покончить с собой. Верю ли я в то, что назначение Якудзы помогать слабым? Нет, это осталось в прошлом. Что бы я сделал, если бы у меня было 10 млн йен? Пошел бы и просадил в казино.»
«Моя задача в организации – забыть о личном. Мое правило: интересы организации – превыше всего. Я живу не под своим именем, а под именем организации. Иногда я помогаю другим, используя свою силу, иногда продаю что-нибудь свое, чтобы помочь товарищу. Однажды я получил ножевую рану, предназначавшуюся моему другу не из организации. Уважают тебя или нет – это зависит от того, как ты ведешь себя в экстремальной ситуации.»
Источник информации:
Журнал «Vogue», апрель, 2000.