Четвёртое измерение

Оглавление

Юрий Афанасьев

Глава третья. Ньюфейс

В конце предыдущей части нашего повествования мы оставили Нашего героя, когда он уходил в никуда, в какую-то, как ему казалось, пустоту, и, будучи сам совершенно опустошённым, он сливался c этой пустотой и тоже как бы становился ею. Только малюсенькая искорка сознания – это всё, что от него теперь осталось – отличала его от той пустоты. Как одинокая молекула водорода посреди безбрежного моря космической пустоты на миллионы световых лет вокруг, не имеющая никаких шансов когда-либо окунуться в чувственно переменчивую атмосферу какой-нибудь зелёной планеты, зажурчать вместе с другими молекулами водорода и кислорода весёлым ручейком, влиться с ним в полноводную реку, а потом закачаться на волнах синего моря-океана, он представлял собой некую оппозицию этой пустоте – этому бездушному, косному и чуждому ему пространству.

Хотя, конечно, по сравнению с этой молекулой, ему грех было жаловаться. Вокруг неё действительно зияло громадное пространство пустоты. А пустоту вокруг Нашего героя он ведь сам себе вообразил. Возомнил из себя, понимаешь. Да, наша действительность никогда не была царством гармонии и красоты. Потому что мы же сами и есть эта действительность. Как раз, когда Наш герой маялся в этой самой пустоте, страну возглавил фантазёр один. Захотел сделать у нас, ну, как бы тоже самое, но уже с человеческим лицом. Ну и что? А ничего. В смысле – ничего не вышло. Не потянул наш человеческий фактор на такое лицо в масштабах всего того самого. А потом и сам фантазёр этот начудил так, что даже от того самого, с каким ни есть лицом, остались одни слёзы, хуже в общем стало, однозначно.

Вот и Наш герой, если по-честному, и с той историей в театре, и с Таней – разве так уж во всём прав? Ну, проснулся в тебе талант. Потому как любовь блеснула в глазах из сердца. Кстати, это Лазарь Моисеевич заметил. Роль предложил, доверил. Прекрасно! Дерзай, выдумывай, пробуй! Но и по сторонам оглядывайся. Не наступаешь ли ты, танцуя, другим на ноги? Конечно, это по неопытности – думал, как получше свою роль сыграть. А спектакль перекосил. Сверхзадача потерялась. Это, конечно, и Лазаря Моисеевича вина – не заметил вовремя, не подкорректировал. Но обиделись-то все на Нашего героя. В том числе и Таня, и Кирилл. Может их это и толкнуло вспомнить, как счастье им улыбалось. А Наш герой, нет, чтоб понять и простить, а потом Тане ещё и ребёночка заделать. Глядишь, и образумилась бы баба. Была бы верная супруга и добродетельная мать. Ан нет, у нас, видите ли, у бывших забулдыг, собственная гордость. И... в никуда, в пустоту, как одинокая молекула...

Но, всё когда-то как-то образовывается. Когда пустота вокруг Нашего героя всё-таки материализовалась, её реальным пространством оказалось заводское общежитие. Вполне неплохое общежитие. В каждой комнате четыре кровати с панцирной сеткой. У каждой кровати – тумбочка, над кроватями полочки. Ещё в комнате шкаф, стол, четыре стула и настольная лампа. Две кровати почти всегда пустовали. Один жилец где-то подженился, но койко-место не сдавал на всякий случай. Другой жил с женой и ребёнком в этом же общежитии, хотя считалось, что живёт в этой комнате. Третьим был совсем молоденький пацан, только что из ПТУ. Тот по вечерам вечно где-то пропадал, и комната была практически в полном распоряжении Нашего героя. Так что в бытовом плане он обрёл, наконец, и покой, и какой-никакой уют, и, если хотите, комфорт. А что кухня и туалет в конце коридора, а душ в подвале – его совершенно не трогало. Нормально, в общем, всё было.

На работе у него тоже всё было, можно сказать, тип-топ. Он ведь не пил, не опаздывал, с начальством не заедался, план выполнял. Ему и разряд повысили, и даже путёвку в профилакторий как-то дали. Зарплатка тоже подросла. Хотя ему и так хватало. Жене он больше денег не отдавал и потому чувствовал себя вполне обеспеченным. Недолгая история общения с Таней имела то положительное последствие, что он стал обращать внимание на свой внешний облик, разумеется, не до такой степени, чтобы соответствовать требованиям тогдашней моды. Ведь чтобы им соответствовать, надо носить такие вещи, которых в открытой продаже, практически, и не было. Но Наш герой об этом не ведал и покупал то, что подходило по размеру и цене.

Трезвый образ жизни и отсутствие семьи давали ему немало свободного времени. Программу его времяпровождения вполне можно было назвать культурной. Уже хотя бы потому, что он часто посещал парк культуры и отдыха. Там он чаще всего гулял вдоль берега озера, иногда кормил лебедей, смотрел, как люди катаются на лодках. Ему тоже хотелось покататься на такой лодке, но одному брать лодку было как-то неудобно, а ни барышни, ни какой другой компании у него не было.

Как вы поняли, жил он в это время очень одиноко и замкнуто. Пустота, хоть и материализовалась, но, в сути своей, никуда не делась. Всё его человеческое общение ограничивалось только служебной необходимостью и бытовыми потребностями. Он избегал общества, как мужского, так и женского. В кино ходил довольно часто – в кино ведь не зазорно сходить и одному. А вот в театре – в городе было два профессиональных театра – он не был ни разу. Зато он стал книгочеем. Записался в библиотеку и регулярно брал там книги. Конечно, системным его чтение не назовёшь. Хотя, признаемся, кто из нас читал так уж системно? Разве что зануды какие-то. Правда, Наш герой и здесь оказался оригиналом. Он, особенно поначалу, выбирал книжки по обложкам, иногда потешая, таким образом, библиотекарш.

Однажды он обратил внимание на книгу с красивым парусником на обложке. А у него уже наметился интерес к рассказам о путешествиях, и эта книга, похоже, тоже была из таких. Смущало только название – «Дети капитана Гранта». Чтобы разобраться, он обратился к сотруднице.

– А что, это детская книга?

– Ну, как вам сказать? Детям она нравится, но и взрослым её полезно перечитывать. Там много интересного и для взрослого человека. А Вы что, не читали?

Наш герой мотнул головой.

– Ну, Вы даёте! Ты слышь, Маш, человек дожил почти до седых волос и «Дети капитана Гранта» не читал, – проговорила сотрудница куда-то в глубину помещения. Из-за стеллажа появилась любопытная мордашка другой сотрудницы, которая оглядела Нашего героя и строго наказала:

– Прочитайте обязательно.

В детстве Наш герой читал мало. Вообще, можно сказать, не читал. Теперь, вспоминая детство-отрочество-юность, он не мог понять, куда же убегало время, которого уж в те годы было, казалось, навалом. Но, вот на чтение его не хватило. Не хотелось, наверное. Сейчас только до жирафа дошло.

«Дети капитана Гранта» он прочитал залпом. На последней странице книги был помещён также список других произведений этого же автора – французского писателя Жюля Верна, – изданных в данной серии. На другой день после смены он сразу же побежал в библиотеку и заказал половину книг из этого списка. Каждую из них он заглатывал за два-три дня. Потом взял следующую порцию, пока не прочитал все хиты замечательного француза. Вырисовывалась явная тяга к научно-фантастической литературе. Через его руки, глаза и сердце прошли книги Александра Беляева, Ивана Ефремова, Алексея Толстого. Библиотечные барышни предлагали ему и Станислава Лема, и братьев Стругацких. Но эти авторы у него не пошли. Видно это уже был перебор.

Уже отойдя в принципе от выбора книг по картинкам на обложке, он однажды наткнулся на книгу, не заинтересоваться которой не мог. На обложке чернокожий здоровяк душил пышногрудую блондинку. Надпись под картинкой гласила: «Отелло». Это слово он слышал, но к чему оно относилось, он не знал. Теперь вот появлялась возможность расшифровать это слово, а тут ещё и такой интригующий сюжет оказывается. Когда он положил книгу перед библиотекаршей, она, глянув на неё, снова, как когда-то, обратилась в глубину помещения.

– Маш, тут читатель, который полгода назад впервые «Дети капитана Гранта» прочитал, нынче на Шекспира замахнулся. Психику не повредит?

– Растут духовные запросы трудящихся, – отозвалось из глубин книжного моря. – Выдавай. Вскрытие покажет.

Когда Наш герой дочитал «Отелло», он поджал под себя ноги на своей общажной кровати с панцирной сеткой и долго-долго плакал. Жалко было всех: Отелло, Дездемону да и Яго, и вообще всех этих глупых, нелепых людей от Венеции до их промышленного центра, где, как и везде, все интригуют, цапаются, грызутся, и все несчастны. Вспомнилась Таня, так прекрасно поющая и так глупо, по-дурацки живущая, вспомнился пижон Кирилл с надменным взглядом и трясущимися губами, и Лазарь Моисеевич – хороший, казалось бы, человек, а всё равно... Ох, люди, люди.

Наш герой менялся. Нет, он не стал более общительным, открытым. Но внутренне он потеплел, подобрел, и внешний мир стал воспринимать, скорее, как предмет сочувствия, а не предмет отчуждения.

А в это время жизнь в стране уже не первый год бурлила и кипела. Ветер перемен, про который в начале 80-х ещё только мечтательно пели, уже бушевал повсюду, сметая в одну мусорную кучу разумное и глупое, праведное и грешное, хорошее и плохое. При этом, плохое, как выяснилось, умеет лучше приспосабливаться в новых условиях, умеет мимикрировать, легко осваивать новую демагогическую лексику и снова быть наверху. К лучшему, как это у нас обычно и бывает, дело не пошло, перестройка как-то стремительно перешла в конкретный развал, и началось что-то совсем новое, чему определение дают до сих пор. Но Наш герой всего этого фактически не замечал. Мимо него прошла даже знаменитая антиалкогольная кампания. Хотя для народа в целом это было почище землетрясения, это был стресс, удар ниже пояса. В стране, где всегда и всего не хватает – как идеалов, так и жратвы – и вдруг отнять почти последнее, можно сказать – последние скрепы...

Ну, посудите сами: за годы войны и послевоенной разрухи, за годы героического построения невиданного общества, а потом и стоического проживания в нём выросли целые поколения людей, которые даже поговорить толком не могли, если без бутылки. Ведь мы же всё время сталкивались с ситуациями, когда, как говорится, без пол-литра не разберёшься. И это касалось не только мужских разговоров. «У самовара я и моя Маша» уже давно было не актуально. Если в мои студенческие годы я приглашал девушку в кафе-мороженное, то мы помимо мороженного заказывали ещё и бутылку шампанского, а также, по моде тех лет, плитку шоколада (помните, Таня, недавняя подруга Нашего героя, заказала в кафе именно этот набор). Потом кусочки шоколада бросались в бокалы с шампанским, где они начинали проделывать всякие забавные передвижения. За созерцанием этих движений шоколада в шампанском, а также прихлёбыванием самого шампанского и развивалась экспозиция тогдашних любовных отношений. Разумеется, могли быть и варианты, но так чтобы вообще без вина или чего подобного, то это вряд ли. И вот такому народу вдруг наступили на горло, пожалуй, главной его песни. Очень болезненно переживал народ такую недальновидную политику.

Нашему же герою было хоть бы что. Он, как мы помним, давно не пил, и эти проблемы его не касались. Но ветер перемен работал настойчиво и последовательно, руководствуясь, очевидно, лозунгом: «Дойти до каждого». И он дошёл, наконец, и до Нашего героя. Разразилась другая кампания – конверсия. Как оказалось, большая часть продукции, которую он с заводчанами производил, имела оборонное предназначение. А теперь врагов у нас не стало, нас благополучно победили в холодной войне, в общем, оружие теперь делать было не нужно, а что делать, ещё не знали. В соседнем цеху штамповали всякие там лопаты, грабли и тяпки для дачников-огородников. Пробовали штамповать и кастрюли со сковородками, но спекулянты, пардон, бизнесмены, уже навезли из-за бугра такие кастрюли, в которых витамины из овощей не выпариваются, и такие сковородки, на которых ничего не пригорает даже без масла. Потом, правда, выяснилось, что и выпаривается, и пригорает. Но люди уже накупили, а наша кастрюльно-сковородочная промышленность оказалась в пролёте. Работы стало заметно меньше, появилось такое понятие как «неполная трудовая неделя», а вместе с неполной неделей и неполная, мягко говоря, зарплата. На жизнь стало не хватать даже ему, непритязательному, как мы знаем, человеку. Многие товарищи по работе бросили этот мартышкин труд и подались в бизнес – челночный, естественно. Наш герой один из немногих оставался верен своему станку и цеху. Начальство его хвалило, но на зарплате это отражалось мало. Надо было что-то думать и ему.

Однажды, проходя мимо клуба энергетиков, он обратил внимание на любопытное собрание людей, толпившихся у входа. Любопытное, прежде всего, своей разношёрстностью. В это время Наш герой придумал для себя такую забаву – угадывать по внешнему облику социальную, что ли, принадлежность встречающихся людей. В те времена это ещё можно было определить. Тут же перед ним предстала целая коллекция. Были здесь интеллигенты и спекулянты, были работяги, но больше всего – тёток торгашеского вида. А ещё были какие-то новые люди, которых трудно было определить по старым меркам.

Пока Наш герой рассматривал эту коллекцию, к нему кто-то подошёл сбоку и тронул за плечо. Это был Васька Шпунт. Не сразу, но Наш герой узнал его – одноклассника, которого не видел, наверное, лет двадцать. Да, это был Шпунт. Кто, когда и отчего присобачил Ваське такую кликуху, Наш герой не знал, да, наверное, и никто не знал. Но она к нему почему-то так хорошо подходила, что приклеилась намертво, решительно вытеснив фамилию куда-то в область казённых бумаг. Учился он в школе так себе, ни в спорте, ни в самодеятельности, ни в чём другом тоже не отличался. Зато у него всегда появлялись всякие такие штучки, которые для других были, практически, недоступными. Ну, скажем, американская жвачка или сигареты «Kamel», брелок какой-нибудь с логотипом заграничной авиакомпании и всякое такое. Причём, родители его отнюдь не принадлежали к дипломатическому корпусу и всяким прочим похожим корпусам. Сам как-то был на всё это заточен.

– Привет, привет, – первым заговорил Шпунт, – ты что здесь делаешь?

– Да так, смотрю – народ какой-то непонятный собрался, все из разных огородов овощи.

– Ну, и что, что из разных. Ты про прогрессивное человечество, наверное, не раз слышал, но, конечно, никогда не видел. Так вот смотри – это оно и есть.

Наш герой посмотрел на этих интеллигентов сомнительной интеллигентности, на этих тёток, на этих новых, непонятной принадлежности, но Шпунт не дал ему прозреть будущее этого отряда прогрессивного человечества.

– Слушай, как классно, что мы с тобой встретились именно здесь, я сейчас как раз набираю своё звено. Ну, помнишь, как в школе у нас были звенья пионерские? Так вот я нынче звеньевой таких пионеров, что ого-го! У меня звено дилеров-консультантов по продвижению продукции «Ньюфейс». Одно местечко в моём звене как раз ещё не занято. Я тебя беру. Ты подходишь для этой миссии – у тебя честное лицо. А это большая редкость. У тебя хорошая перспектива. Сейчас здесь будет презентация продуктов «Ньюфейс». Сам увидишь – это прорыв, новая эра. Мы же раньше все были лохи, совки. Да и во всём мире ещё полно лохов, что всякое барахло потребляют. Но теперь уже есть альтернатива. И вот она здесь и сейчас.

В это время массивная дверь клуба отворилась, и толпа стала втягиваться в образовавшееся отверстие. Шпунт крепко взял Нашего героя под руку и потянул за всеми. Но Наш герой заартачился.

– Куда ты меня тащишь? Я-то тут причём? И вообще у меня свои дела.

– Да какие дела? Ну, пойдёшь сейчас – бухнёшь.

– Я вообще уже не пью давно, – возмутился Наш герой.

– Нормально, наш человек. А то эти забулдыги... Только нормальные трезвые люди способны на настоящий прогресс. Ты сейчас всё поймёшь. А потом я тебе объясню, что на этом можно ещё и хорошо заработать.

Вели это мероприятие, конечно же, те самые – непонятные. Но, надо сказать, всё, что они говорили, было убедительно. Ну, например, про зубную пасту. Оказывается, в основе всех зубных паст – абразивные вещества. Вы представляете, что такое абразивные вещества? Мы ими раковины и унитазы моем. И этим же зубы чистим, и всё это в желудок попадает. Кошмар. А «Ньюфейс» расщепляет остатки пищи и т.п. в нашей полости рта на биологическом уровне, оттого и запах изо рта приятный, и экологии вреда нет, не говоря о здоровье. А питательные кремы – те, что наши женщины используют. Это же ужас! Они же все на животных жирах! А что это значит? Это значит, что кожа лица забивается и не дышит. На вид – лицо лоснится, а по сути – умирает. С «Ньюфейс» лицо возрождается, потому что работают тут биотехнологии. Или возьмём дезодоранты. Что они делают? Чтобы запаха не было, они забивают поры, блокируют их. И что? Это же самоубийство! Самоотравление. Другое дело – «Ньюфейс». Он расщепляет пот на молекулярном уровне, причём так, что запаха нет, а тело дышит. В общем, красота и польза в одном флаконе. И так по всей линейке. Аналогичные по назначению продукты, которые мы годами покупали в магазинах, зачастую малоэффективны, да ещё и небезопасны для здоровья, а продукты «Ньюфейс», как правило, дают необходимый эффект вместе со здоровьем, красотой и экологической чистотой. Вы спросите, почему такой замечательный продукт отсутствует на прилавках магазинов? А что, вы думаете, что те гигантские компании, которые господствуют на рынке, охотно пустят к прилавкам, то есть, к распределению доходов, такого конкурента? Нет, конечно. Это же, как закон джунглей. Но! «Ньюфейс» – это не только передовые производственные технологии, но и передовая философия ведения дел, а также передовые маркетинг и менеджмент. Начнём с философии. Для «Ньюфейс» главное не прибыль, а авторитет, то есть, не деньги, а люди. А потому здесь и маркетинг, и менеджмент совершенно другие. Да, «Ньюфейс» тоже мог бы создать свою сеть магазинов и всякими правдами и неправдами внедриться в традиционный рынок. Но вы представляете, как это отразится на розничной цене? И тогда для многих продукция «Ньюфейс» станет недоступной. А вы помните корпоративную философию «Ньюфейс»: главное – люди. Цель же определяет и соответствующие средства. Чтобы быть доступнее максимальному числу людей «Ньюфейс» отказывается от всей этой громоздкой системы магазинов с их прилавками, продавцами, директорами, бухгалтерами, сторожами, с их назойливой рекламой и т.п. Продукты «Ньюфейс» и так недёшевы. Потому что, например, зубную пасту, которой вы раньше пользовались, из чего делают? Ну, из мела там, абразивных же веществ, ещё ароматизаторов каких добавят. И это всё – копеечные составляющие. Остальное – накрутки. В «Ньюфейс» же каждый продукт – это сложный и уникальный набор натуральных ингредиентов, а они сами по себе недёшево стоят. Так что на этом сэкономить невозможно. Зато можно – за счёт прогрессивного менеджмента. И этот менеджмент – мы с вами. С «Ньюфейс» мы и потребители, и распространители, и рекламисты. И всем нам хорошо. Мы имеем самые эффективные продукты для гигиены, здоровья, красоты и помогаем другим обрести их, при этом ещё и зарабатываем с каждым реализованным продуктом всё больше и больше. Так что нас всех можно только поздравить с тем, что нам довелось участвовать в таком замечательном деле – замечательном по форме и содержанию, по цели и средствам.

Затем ведущий предложил присутствующим тут же отовариться, и народ потянулся к сцене. Но Шпунт уже тянул Нашего героя на выход.

– Это у меня всё есть, а чего нет, в любой момент могу получить. У меня с Борисом Карловичем, ну этим, что выступал, полный контакт. А я тебе сейчас объясню особенности этого бизнеса.

– Да какого бизнеса? Какой с меня бизнесмен, я простой рабочий, моё дело у станка стоять, детали точить, вот и всё.

Но Шпунт уже затащил его в какую-то кафешку, заказал два чая и тоном гуру начал свой монолог.

– Дурик, твой завод через месяц другой закроют, порежут на металлолом и продадут. А таких как ты – под зад. И будешь с протянутой рукой стоять. А я тебе нормальное дело предлагаю. Вот смотри, это рекламный проспект. Тут про каждый продукт написано, какой он замечательный. Они и действительно замечательные, продукты эти. Всё, чем мы раньше пользовались – это же говно, этим нельзя пользоваться. Так что, берёшь проспект – изучаешь, вникаешь. Между прочим, каждый дилер должен такой проспект себе купить, но тебе я так даю, по дружбе. Теперь смотри, вот это прайс-лист, ну наименования продуктов и цены к ним, в долларах. Вообще-то, по нашим правилам, ты должен для начала купить продуктов на сто долларов, а там, хоть сам их потребляй, хоть продавай, но на 100 баксов ты приобрести как бы должен. Но мы с тобой, опять же по дружбе, сделаем так. Ты изучаешь товар, потом ищешь клиентов, и когда клиент есть, берёшь у меня товар, реализуешь, а деньги отдаёшь. А вот с каждой следующей реализованной партии товара ты получаешь скидку на приобретение товара, и тогда разница между ценой для тебя и ценой по прайсу – это твой навар. Будешь хорошо работать – цена для тебя может дойти до половины той, что в прайсе. Усёк?

– А где же я буду этих клиентов искать?

– Да хоть где. Хоть в общаге твоей, хоть на заводе. Там у вас в заводоуправлении такие фифы, поди. Да какой-нибудь крем от целлюлита они у тебя с руками оторвут. А вообще, нашего ж клиента за версту видно. У кого-то – пигментные пятна, у кого-то – прыщи, у кого-то – лысина, у кого-то – жопа от целлюлита, как кисель. Всё это наши клиенты. Их надо брать в оборот. Доказывать, что так жить нельзя, а жизнь их изменит кто? Правильно. «Ньюфейс». В общем, никаких возражений. Цели определены, задачи поставлены, за работу, товарищи.

Конечно, Наш герой был несколько обескуражен. Хотя, а почему нет? Придя домой, он погрузился в рекламный проспект. Чтение оказалось интересным. Сколько же там было всяких средств для здоровья и красоты! О большинстве из них Наш герой даже не слыхивал. А может таких и не было раньше? Да, уж таких, так точно раньше не было. Тут же всё сплошь современнейшие биотехнологии. А какой они придумали этот, как его? Менеджмент. Это ж надо? Ни магазинов, ни продавцов! Да, не дураки там в этом «Ньюфейсе» сидят. Нашему герою всё это уже начинало нравиться. А почему нет? Хорошее дело людям делать, да ещё и приработок какой-то может быть. Он прямо разволновался и стал уже строить планы, как понесёт «Ньюфейс» в широкие народные массы. Жизнь, похоже, снова начала наполняться чем-то небудничным, новым и даже, кажется, содержательным.

На другой день, захватив с собой проспект и прайс-лист, он прямо-таки помчался на завод. В своём цеху, конечно, эту тему затевать не стал – не та публика, да и не нужно лишних разговоров, смехуёчков. Зато в обеденный перерыв, взяв какой-то еды, сел поближе к максимальной концентрации женского пола. На угол стола положил проспект. А проспект этот был по внешнему виду, как настоящий буржуйский журнал. На обложке молодая семья с белоснежными улыбками и прочим совершенством форм. Бабы, конечно, клюнули.

– Ой, а что это? А можно посмотреть?

Благосклонно разрешив женщинам погрузиться во всё это великолепие, он с неизвестно откуда взявшейся вальяжностью сказал им, что подождёт возвращения проспекта в кафе – так у них назывался закуток со стойкой и тремя столиками, который занимали какие-то арендаторы. Кофе здесь подавали не из 20-ти литровой бадьи, а сваренный из молотых зёрен прямо на глазах у посетителя. Туда заходили, в общем, попижониться.

Вскоре Нашего героя плотно окружили горячие, как выяснилось, сердца сослуживиц. Что это, а это что? А как этим пользоваться? Наш герой, поднабравшийся уже лексикона из библиотечных книжек, довольно уверенно и убедительно отвечал, налегая на несовершенства обычных средств для гигиены и здоровья. Всё это имело успех, но только до того, как зашла речь о ценах. Когда обдававшие его жаром своих тел сослуживицы увидели прайс, да ещё в долларах, их температура быстро снизилась вплоть до враждебной. Грудастый контингент стал стремительно таять, не забывая что-нибудь и сказать напоследок. Не все, правда, грубили. Некоторые даже, уходя, бросали томные взгляды со словами: «Вот если бы вы какие пробники предложили...» Про пробники Шпунт ничего не говорил, и что это такое, Наш герой не знал, а читать между строк в женских текстах тем более не умел. В итоге первая попытка осчастливить человечество здоровьем и красотой оказалась проигранной по всем статьям. Он ещё делал пару попыток поработать с заводским контингентом, но закончились они тем, что к нему подошёл то ли зав. производством, то ли ещё кто-то из начальства и сказал, что негоже рабочему человеку заниматься спекуляцией. «Какой спекуляцией?!», – хотел было воскликнуть Наш герой, но понял, что это будет... Да и какой смысл. Всё равно заводской наш народ до «Ньюфейса» ещё не дорос.

А кто дорос? И вот тут Наш герой включил мозги и стал рассуждать, как это неоднократно делали, например, герои Жюля Верна. Итак, кто может купить продукты «Ньюфейс»? Путём перебора вариантов и отсечения лишнего получалось, что купить могут либо те, у кого есть деньги, либо те, кому очень надо. Круг сужался. Во-первых, надо было обратить внимание на новоиспечённых бизнесят. Ну, магазины и всякие лавки с аналогичным товаром, понятно, отметаются. А вот салоны всякой там красоты – это именно то! В первом же таком салоне, куда зашёл Наш герой, ему повезло. Хозяйка, вполне симпатичная, примерно его возраста женщина, встретила его любезно и весьма заинтересовалась как проспектом, так и риторикой Нашего героя. Всё это, если оно работает, очень даже то, что надо. Она отметила «птичками» целый ряд продуктов, которые ей хотелось бы взять. Выходило там не на одну сотню. Но. Она человек бизнеса. Потому, надо бы что-то попробовать. Ну, вот хотя бы крем для загара, обещающий, что раз намазался, и недельный загар обеспечен, ещё – двухнедельный и т.д. Причём, она покупает, но пока только этот продукт.

Уже на другой день Наш герой был у неё с кремом для загара. Она спокойно отдала 60 баксов (по прайсу 59.90), и они условились, что через несколько дней Наш герой ей позвонит. Если крем работает нормально – она берёт и всё остальное с дальнейшими перспективами сотрудничества. Получалось, что у Нашего героя наклёвывался постоянный, чуть ли не оптовый покупатель «Ньюфейса». Когда он рассказал об этом Шпунту, тот даже выразился с то ли деланной, то ли настоящей ноткой зависти: «Дуракам везёт». Наш же герой был на подъёме и даже обрадовался, что ему теперь не нужно будет охотиться за теми, «кому надо» – прыщавыми, лысыми, целлюлитными и т.п. Но потом передумал. Наоборот, если он будет хорошо зарабатывать, то сможет продавать продукты «Ньюфейс» для таких клиентов со скидкой. Ведь философия «Ньюфейс» – всё для людей, и ему нравилась эта философия.

Размышляя о согревающей его сердце человеколюбивой философии «Ньюфейс» он вошёл в троллейбус и лицом к лицу оказался с девушкой или, скажем так, молодой женщиной – стопроцентной клиенткой Нашего героя. На её в целом симпатичном лице с выразительными глазами, красиво очерченными губами «красовался», однако, – на щеках и на лбу – целый архипелаг уже совсем несимпатичных прыщей. Такого идеального образца клиента из тех, «кому надо», трудно было представить. Наш герой даже вздрогнул от неожиданности и откровенно уставился на неё. Заметив на себе его взгляд, девушка вспыхнула, а прыщи так и вовсе загорелись, как звёзды Кремля.

– Что, прыщей не видели?

– Да, нет, причём тут. Вы вообще-то красивая...

– Перестаньте. Пустите, я сейчас буду выходить.

Когда дверь троллейбуса уже готова была захлопнуться, Наш герой рванул к выходу и сумел всё-таки продраться сквозь уже закрывавшуюся дверь.

– Постойте. Извините. Да, я обратил внимание на Ваши эти... Но это потому, что я, кажется, могу Вам помочь.

– Чем вы можете помочь. Мне никто не может помочь.

– Ну, почему никто. Так разве бывает? Вот давайте присядем здесь, – он указал на скамейку под навесом троллейбусной остановки. – Я Вам сейчас что-то покажу.

Девушка, поколебавшись, села. Наш герой развернул рекламный проспект и повёл разговор. Он был красноречив, как никогда. Весь лексикон научно-фантастической литературы был брошен на создание позитивного имиджа фирмы «Ньюфейс», её философии и, конечно же, её уникальных продуктов. То ли красноречие, то ли какие иные факторы возымели действие, но девушка согласилась купить крем от прыщей, и они договорились встретиться на следующий день здесь же. Наш герой тут же помчался к Шпунту, который, услышав о новом заказе, воскликнул: «Ну ты даёшь! Если так дальше пойдёт, ты скоро супервайзером станешь».

На другой день Наш герой вручил ей крем. Причём, взял с неё не долларами, а нашими, да ещё и скидку ей сделал (за свой счёт). Потом он проводил её до дому. Она жила здесь неподалёку, как и он, в общежитии. Но она была не «синим воротничком», как Наш герой, а всё-таки «белым» – после окончания техникума она работала в какой-то конторе. А ещё имя у неё было хорошее такое, тёплое и простое – Наташа. Всё это он узнал, когда они прогуливались в скверике рядом с их общежитием. Во время этой прогулки Наташа также сказала, что её подруга Светка очень удивилась и даже не поверила, что она, то есть, Наташа, могла познакомиться с мужчиной в троллейбусе. При этом Наташа то ли смущённо, то ли радостно рассмеялась. Рассмеялся и Наш герой.

– А знаешь, почему я засмеялся? – произнёс он. – Я ведь тоже никогда в троллейбусе не знакомился.

Оба как-то посерьёзнели и внимательно посмотрели друг другу в глаза. Встретиться договорились через неделю, чтобы зафиксировать и может даже отметить победу «Ньюфейса» над Наташиными «украшениями».

А через день его ждал серьёзный облом. Согласно договорённости он позвонил хозяйке салона красоты. И что же он услышал? А то, что крем для загара оказался чистым фуфлом, что она только испачкала бельё и одежду, так как он стал быстро скатываться с тела, грязными катышками. Еле отмылась потом от него. И она могла бы вызвать Нашего героя к себе, чтобы её мордовороты начистили ему фейс почище «Ньюфейса». Но она видит, что он не подлый разводила, и его самого, наверное, лоханули. В общем, зла не держит и даже приглашает к ним в сауну: попариться, косточки поразмять да и отметить неудавшуюся сделку. Мол, отрицательный результат – тоже результат. Наш герой что-то лепетал в трубку, а фейс у него был такой, как будто его неслабо обработали мордовороты хозяйки салона красоты. Было стыдно и противно до тошноты.

К Шпунту Наш герой с этой новостью не пошёл. Да и зачем? Главное, что, даже не начавшись толком, красивая сказка лопнула, как мыльный пузырь. Карета превратилась в тыкву, даже не доехав до дворца. Но полный ужас охватил Нашего героя, когда он представил, что то же самое произойдёт и с Наташей.

Редко что в своей жизни он ждал с таким волнением, даже со страхом. И худшие его опасения подтвердились. Уже издали он увидел, что прыщи, хоть и несколько пожухли, потемнели, но никуда не делись, даже как-то заострились, ощетинились. С ещё большим страхом он глянул ей в глаза. К его удивлению, ни обиды, ни осуждения, ни упрёка в них не было. Наоборот, радостно улыбаясь, она шла ему навстречу.

– Привет, – жарко выдохнула Наташа и протянула ему руку.

Правда, заметив, что Наш герой как-то не симметричен её настрою, посерьёзнела и спросила:

– Что-то случилось? Ты как-то не в себе.

– Но ведь..., – и он взглядом указал на её «архипелаг».

– А, это. Да я не очень и надеялась. Чудес не бывает. Ты не переживай. Это горе – не горе. У людей ещё не такое бывает, ужас, что бывает, и то живут.

Они пошли по аллее сквера. Стал накрапывать дождь.

– Знаешь, – сказала она, – что мы здесь будем ходить? Я тут подготовилась немного, мы же отметить собирались.

– Так, что же отмечать?

– Ну, хотя бы неделю нашего знакомства.

Вахтёрша встретила гостя, как водится, неприветливо.

– У нас, молодой человек, гости только до одиннадцати, понятно?

Уютная комнатка на двоих. Холодильник, маленький телевизор и всякие другие, уже чисто женские штучки. Наташа взялась накрывать на стол и, когда жестом фокусника установила на столе графинчик с какой-то тёмной жидкостью, усадила Нашего героя на стул, сама же села на табурет. В комнате был и другой стул, но на нём были чьи-то вещи. «Наверное, той самой Светки», – подумал Наш герой.

Наташа, тем временем, разложила по тарелкам салаты, и разлила по рюмкам тёмную жидкость.

– Это домашняя наливка, супер! Ну, что? За встречу? – весело провозгласила Наташа, поднимая свою рюмку.

– Наташа, а можно я что-нибудь другое выпью – чай, компот, просто воду?

Наташу это на минутку озадачило, но она не стала допытываться о причинах такого воздержания. Спокойно достала из холодильника что-то наподобие клюквенного морса и налила ему.

– А я выпью. Можно? – восстановила Наташа весёлую тональность.

Потом ели. Наташа рассказывала о полезных и прочих качествах приготовленных ею блюд. Наш герой хвалил. Но обстановку за столом он всё-таки портил. Наташа всячески старалась создать за столом атмосферу радости и веселья, а его как перемкнуло. Он покрыл себя, как ему казалось, несмываемым позором и не мог вести себя так, будто всё в порядке. А Наташа уже провозгласила тост за тех, кто в море, и, не чокаясь с гостем, выпила. Затем она предложила Нашему герою рассказать анекдот. Он их и знал-то немного, а тут и вовсе всё позабыл. Тогда Наташа стала сама рассказывать какую-то анекдотическую историю. История, похоже, клонилась уже к какому-то неприличному финалу, когда Наташа, спохватившись, замолкла. Установилась тягостная пауза.

И вдруг из глаз Наташи хлынули слёзы, обильные слёзы. Она сорвалась с табурета, перескочила на кровать и стала полотенцем промокать глаза. Из под полотенца стали вырываться трудноразличимые слова:

– Я уродка, да? Я уродина!

Тут уж Наш герой сорвался с места и через мгновение уже тряс её за плечи.

– Ты что, ты красивая, очень!

– Нет, я уродина, меня даже поцеловать противно-о-о...

Но Наш герой уже обцеловывал её, не разбирая, где прыщи, где не-прыщи. Наконец поцелуи сосредоточились на губах, и Наташа стала затихать в его руках. Какие-то энергии, которые давно скопились над кроватью Наташи, пришли в движение, закрутились, завертелись, как в центрифуге, стремительно втягивая в свой водоворот наших героев с той силой, которой не может и не должно противиться нормальное человеческое естество, ибо сила эта есть не что иное, как сила любви. Свершив всё, что им и положено было свершить, наши герои вскоре уже спали крепко-крепко, даже не успев разъять страстные объятья, не говоря уже о том, чтобы убрать со стола и выключить свет.

Всю эту картину и застала Светка, которая не случайно, наверное, задержалась где-то по своим делам. Светка с умилением рассматривала эту скульптуру, символизирующую нерасторжимое единство, когда в дверь постучали. Светка открыла. В дверях стояла баба Нюся – вахтёрша.

– У вас мужик в комнате. Сейчас же на выход, а то коменданту позвоню, и завтра все на выход с вещами.

– Ё-пе-ре-се-те, баба Нюся. Чья б корова мычала? Когда Зойка каждую ночь другого приводит, вы что-то коменданту не звоните, и мы не звоним. Понимаем, что у Зойки свой бизнес, у вас свой. А тут к Наташке впервые может в жизни человек пришёл, может жизнь её сейчас решается, а вы нам тут будете порядок устанавливать. Так мы вам тоже можем установить. Но мы добрые. Я вот сейчас наливочки Вам налью, бутербродик дам, и спокойной ночи, малыши. Одарив обещанным, Светка вытолкала бабу Нюсю за дверь.

А поутру они проснулись. Первой открыла глаза Наташа. Стараясь никого не потревожить, она вышла в санузел. Лишь умывшись и вытерев лицо полотенцем, она посмотрелась в зеркало. О, Боже, что это? На лице не было тех, ещё вчера таких безобразных прыщей. Только кое-где ещё оставались, сморщенные совсем. Она провела полотенцем по оставшимся прыщам, и они осыпались, обнажив бледно-розовые пятнышки, чистенькой, молоденькой кожи.

Ещё не совсем веря случившемуся, Наташа вбежала в комнату.

– Посмотрите, это правда?

Когда ещё сонные Светка и Наш герой посмотрели на неё, остатки сна их улетели, как пушинки одуванчика от порыва ветра. Они выскочили из постелей, не замечая своей наготы и, подбежав к Наташе, хотели и, в тоже время, боялись прикоснуться к её новому и такому прекрасному лицу. Наконец Наш герой схватил Наташу на руки и стал носиться с ней по комнате, беспрестанно целуя и выкрикивая что-то нечленораздельное.

Завтракали уже совершенно как семья.

– И что вы сегодня собираетесь делать? – нарушила Светка атмосферу молчаливого счастья.

– Я предлагаю пойти в парк к озеру, покататься на лодке, – предложил Наш герой, вспомнив, наверное, о своём давнем нереализованном желании, которое теперь можно было реализовать на двоих, а то и на троих, если Светка захочет.

– Я бы на вашем месте в церковь пошла. Ведь чудо-то, какое!

– Пойдём? – спросила Наташа.

– Пойдём, – ответил Наш герой. – Ведь впереди у нас целое воскресенье.

– И целая жизнь?

– И целая жизнь.